Камерное вокальное творчество
А.С. Даргомыжского
Камерная вокальная музыка была для композитора одним из главных жанров творчества. Александр Даргомыжский вместе с М.И. Глинкой являлся основоположником русского классического романса.
Даргомыжский по своей природе был вокальным композитором. Именно в этом жанре Даргомыжский как-то сразу легко и естественно достиг вершины. Он любил вокальное музицирование, до конца жизни занимался педагогикой. «...Обращаясь постоянно в обществе певцов и певиц, мне практически удалось изучить как свойства и изгибы человеческих голосов, так и искусство драматического пения», — писал Даргомыжский.
Александр Сергеевич
Даргомыжский
(1813-1869)
По собственному свидетельству композитора, уже в 18–19-летнем возрасте им было написано «множество романсов». Но большинство их, по-видимому осталось неопубликованным. Первой более или менее обширной публикацией вокальных сочинений Даргомыжского явилась серия из 30 его романсов и песен, выпущенная петербургским музыкальным издателем Ф. Ли. При сравнении наиболее ранних дошедших до нас романсов Даргомыжского с произведениями начала 40-х годов можно наблюдать значительную эволюцию и в области музыкального языка, и в отношении к поэтическому тексту, и в литературных симпатиях композитора, его тяготении к тому или другому кругу авторов.
Его ранние романсы выдержаны в лирическом духе. Сочинённые в 1840-х годах — испытывают влияние русского музыкального фольклора. Наконец, поздние наполнены глубоким драматизмом, страстью, правдивостью выражения. В ряде произведений ярко проявился комический талант композитора: «Червяк», «Титулярный советник» и др.
В вокальном творчестве 30-х годов Даргомыжский обращался к стихам поэтов-романтиков А.В. Тимофеева, В.И. Туманского, сентиментально-лирическим стихам А.А. Дельвига (бойкая водевильная песня «Каюсь, дядя» предвосхищает сатирические песни-сценки позднего времени), к французским текстам элегической поэтессы М. Деборд-Вальмор и В. Гюго. И только один из романсов, второй половины 30-х годов – «Владыко дней моих», написан на слова А.С. Пушкина.
Одним из популярнейших ранних романсов Даргомыжского является «Свадьба» на стихи А.В. Тимофеева, который примыкает к жанру баллады. Романтическими тонами окрашена вся атмосфера поэтического повествования: мрачная полночь, оглашаемая зловещим карканьем ворона и завываниями ветра, буря и гроза, а в конце мирная пасторальная картина утреннего рассвета. Этот ряд контрастных эпизодов скрепляется повторяющимся рефреном.
Раннее вокальное творчество Даргомыжского развивалось в привычных для того времени жанрах:
-
лирический романс,
-
«русская песня»,
-
баллада.
В 40-х годах Пушкин занимает первое место среди поэтов, привлекающих к себе внимание Даргомыжского. Обратившись к поэзии Александра Сергеевича, Даргомыжский создает такие шедевры, как «Я вас любил», «Юноша и дева», «Ночной зефир струит эфир», «Вертоград».
А.С. Пушкин
(1799-1837)
К поэзии Пушкина композитор испытывал особое влечение на протяжении всей своей жизни. На его стихи написаны более два дцати камерных вокальных сочинений и хоров.
К числу лучших «пушкинских» романсов Даргомыжского принадлежит «Ночной зефир струит эфир». Небольшое стихотворение Пушкина послужило композитору основой для создания целой музыкальной картины, в которой образу природы (бурно катящий свои воды Гвадалквивир) противопоставлена любовная сцена. Форма рондо с неизменно повторяющимся рефреном и двумя эпизодами подсказана структурой поэтического текста. Но Даргомыжский как бы дорисовывает и развивает то, что только намечено у Пушкина легкими, беглыми штрихами.
Глубоко переосмысливает Даргомыжский распространенный жанр воинской «гусарской» песни в романсе «Слеза», превращающемся благодаря богатству декламационных оттенков в целую драматическую сценку.
Музыкальный язык Даргомыжского близок к кругу бытующих интонаций городской песни-романса, что проявлялось не только в его вокальной лирике, но отчасти и в оперном творчестве. Уже в вокальной лирике 40-х годов Александр Сергеевич выступает как новатор, внесший в русскую музыку и новое жизненное содержание, и новый или, во всяком случае, существенно обновленный, индивидуально окрашенный круг интонаций. В некоторых романсах Даргомыжского 40-х годов мы ощущаем «грустную мысль» и «тяжесть скептицизма». Краткая вокальная миниатюра приобретает характер лирической исповеди, монолога-признания.
Любовная лирика, столь актуальная для русской литературы и искусства, не оставила равнодушным и Даргомыжского. Он обращается к стихам Ю.Д. Жадовской и создает романс «Я все еще его люблю». Ключевое значение в мелодии имеет интонация горестного восклицания, которое особенно акцентируется благодаря остановке ритмического движения в партии фортепиано и заостренному пунктированному ритму.
В начале 40-х годов XIX века весьма популярными среди петербургской дачной публики были музыкальные развлечения на воде. На Черной речке — живописной загородной местности под Петербургом — в погожие летние вечера устраивались так называемые серенады на воде. Для такого развлечения — «музыки на воде» — Даргомыжский в разное время написал тринадцать вокальных трио. При издании в более поздние годы он назвал их «Петербургскими серенадами» и определил исполнять «хором». Создавая музыку для вокальных ансамблей или хора, Даргомыжский шел по проторенному пути традиционного российского канта, излюбленного демократического жанра застольных песен, домашнего ансамблевого музицирования. «Петербургские серенады» написаны на слова Пушкина, Лермонтова, Языкова, Кольцова, Дельвига, Тимофеева — их стихотворения пользовались широкой известностью и любовью в обществе. Многие тогда знали наизусть «Из страны, страны далекой», «Где наша роза?», «Зимний вечер», «На Севере диком», «Пью за здравие Мери».
Произведения из этого сборника стоят на грани светской хоровой культуры, но еще не предполагают ее, потому что исполнение являлось любительским. «Петербургские серенады» ценны прежде всего как исторический документ переходной эпохи. «Серенадами» Даргомыжский положил начало светскому хоровому пению a-cappella в России, и эта традиция нашла дальнейшее продолжение в обработках народных песен А.К. Лядова, хорах П.И. Чайковского, С.И. Танеева, В.С. Калинникова, в советской хоровой музыке.
"Петербургские серенады"
13 «Петербургских серенад» составляют хоровой цикл, объединенный темой любви к Родине, «нашей Руси», желанием, чтобы она была «и счастлива, и славна!» — как провозглашает зачин «Из страны, страны далекой» (слова H.M. Языкова). В серенадах преобладают светлые краски. Оптимизм, радость, восторг слышатся в «Вакхической песне» — кульминационной пьесе, гимне солнцу и разуму, в ее упругих ритмах, активных волевых интонациях сродни восклицаниям, в маршевых гимнических мотивах.
Но иногда в музыке серенад прорывается и тревога («Ворон к ворону летит, ворон ворону кричит...» на слова Пушкина), возникают поэтические картины ( "На севере диком").
Казалось бы, серенады — не место для иронии, однако Даргомыжский остался верен себе. В хоровом цикле есть два скерцо. Одно веселое, забавное — история любви лешего-неудачника к пронырливой ведьме (на слова неизвестного автора); другое — едкое, колючее, острое «Говорят, есть страна» (на слова А.В. Тимофеева), обличающее леность, тунеядство, раболепие, продажность. В цикле есть и нежная светлая колыбельная («Вянет, вянет лето красно»), она то приближается, то ускользает. Это и прощание с летом, с Черной речкой и с дорогими сердцу людьми. Александру Сергеевичу такая зыбкая мечта представляется обликом славной доброй женщины. «Свет Наташа, где ты?» — таким грустным вопросом заканчивает цикл Даргомыжский.
В связи с работой над оперой «Русалка» Даргомыжский уделял в конце 40-х – начале 50-х годов много внимания изучению народной песни, с которой он знакомился как по литературным источникам, так и в непосредственном живом звучанию. К этому периоду относятся две его песни на подлинные народные слова с оригинальной музыкой в народном духе: «Душечка девица», основанная на мелодии оживленного плясового характера, и более драматичная «Лихорадушка». Обе песни принадлежат к типу крестьянских, трансформированных под воздействием интонаций городского музыкального быта.
Вторая половина 50-х и 60-е годы явились для Даргомыжского периодом высокой творческой зрелости и в то же время непрекращающихся напряженных исканий. На протяжении последних двенадцати лет жизни композитора были созданы многие из его лучших песен и романсов. Преодолевая романтические увлечения своей молодости, Даргомыжский сближается с течениями критического реализма. Обращение к новым жизненным пластам, новым образам людей простых, не родовитых, чувствовавших себя одиноко и неуютно в окружавшей их действительности, заставляло искать новые средства художественной выразительности. В лирике композитора проявляется стремление к созданию реального, живого человеческого образа. Психологическое содержание углубляется, но чувство становится при этом менее цельным, непосредственное душевное излияние часто уступает место сосредоточенному размышлению.
Композитору было присуще внимание к выразительным деталям, в частности, к отдельному слову. Известно его высказывание: «Хочу, чтобы звук прямо выражал слово. Хочу правды». Правда в музыке понималась Даргомыжским, прежде всего, как верная, точная передача слова и речевой интонации. Этому требованию подчинялись в зрелые годы творчества Даргомыжского не только его вокальная мелодика, но и все остальные элементы музыкального языка. Отсюда та тщательная детализированность письма, обилие характеристических оборотов в гармонии, фактуре, инструментовке, которые обычно служили задаче выделения и акцентировке тех или иных моментов словесного текста.
К наилучшим образцам вокальной лирики Даргомыжского зрелого периода относят романс «Не скажу никому» на стихи А. Кольцова, балладу «Палладин» на стихи В. Жуковского, а также «О, дева-роза, я в оковах» и «Что в имени тебе моем» на слова А.С. Пушкина.
В «Не скажу никому» проявляется мастерство композитора, в частности, в том, как он строит линию непрерывного драматического нарастания на основе развития и варьирования одного мелодического оборота. Баллада «Палладин» впечатляет ярким и напряженным драматизмом при сжатости формы и лаконизме выразительных средств.
В романсе «Что в имени тебе моем» с его пластичной напевной мелодией, описывающей широкую волнистую линию, хорошо передан сосредоточенно раздумчивый тон одного из прекраснейших образцов зрелой пушкинской лирики.
На рубеже 60-х годов Даргомыжский создает произведения по новому типу драматизированной вокальной сценки, (в продолжение «Мельника») – «Червяк» и «Титулярный советник». В «Червяке» (на стихи П. Беранже в переводе В. Курочкина) извилистая линия вокальной партии рисует образ мелкого льстивого чиновника, заискивающего перед «сильными мира сего». Лукавые интонации рефрена напоминают тон водевильных куплетов, но и здесь обращают на себя внимание выделенные характеристические детали.
Тот же социальный тип выведен в песне «Титулярный советник» на слова известного поэта-переводчика П.И. Вейнберга. Контраст первого построения в шестидольном движении и приплясывающего припева на 2/4 создает живой образ запившего с горя мелкого чиновника, одновременно и ироничный и драматический.
Пушкинская поэзия помогала композитору преодолевать влияние салонного чувствительного стиля, стимулировала поиск более тонкой музыкальной выразительности. Все теснее становилась взаимосвязь слова и музыки, требовавшая обновления всех средств, и в первую очередь — мелодии. Музыкальная интонация, фиксирующая изгибы человеческой речи, помогала сотворить реальный, живой образ, а это вело к формированию в камерном вокальном творчестве Даргомыжского новых разновидностей романса — лирико-психологических монологов («Мне грустно», «И скучно, и грустно» на ст. М. Лермонтова) и театрализованных жанрово-бытовых романсов-сценок («Мельник» на ст. Пушкина).